Война меня застала в эшелоне. В субботу, 21 июня, после служебных занятий мы с товарищем по общежитию пошли на отдых. Вдруг через два часа ко мне прибыл мой связной наводчик орудия, красноармеец Жуков. Мы с товарищем, начальником артиллерийского вооружения дивизиона Иваном Заднепрянцем, быстро собрались и побежали в часть. На плацу уже была выстроена вся техника. Командир дивизиона ставил задачу, склонившись над картой. Через два часа мы уже были на станции погрузки завода «Большевик» (Святошино, г. Киев).

В связи с катастрофой накануне и смертью командира дивизиона (фамилию не помню) была сделана перестановка офицеров, и мне, тогда еще 20-летнему юноше, было поручено ответственное дело — командовать батареей противотанковых пушек. Я... старался оправдать доверие. Личный состав был подготовлен хорошо. Из состава батареи помню фамилии лейтенанта Пиняева (родом, кажется, из Свердловской обл.) и рядового Жукова. Остальных, как ни досадно, фамилий не помню.

В 2 часа ночи была закончена погрузка, и эшелон отправлен на запад. В Фастове меня, как дежурного по эшелону, вызвал комендант, приказал построить весь офицерский (командный) состав и объявил, что Германия вероломно напала на нашу Родину. Фашистские самолеты бомбили города Одессу, Севастополь, Киев и другие; было приказано принять боевое положение. На следующие сутки мы прибыли под Каменец-Подольск и сосредоточились в лесу.

В последующем 187-я дивизия, в состав которой входил наш дивизион, маршем перешла севернее и заняла оборону в районе 3—5 километров западнее г. Ямполя Винницкой области. Моя батарея была придана одному из полков, который занимал оборону 11 километров западнее деревни Погорельцы. С 3—6 июля шли дожди, размыло дороги, поднялся уровень воды в реке Буг. Батарея заняла огневые позиции по западной окраине Д. Погорельцы. 6 июля пасмурный, дождливый день сменился. Нарастал гул моторов и грохот артиллерийской канонады.

В 14 часов по дороге с Ямполя на деревню Погорельцы двинулась «киш-ка» немецких танков, ведя в разные стороны беспорядочный орудийно-пулеметный огонь. Батарея выжидала подхода танков к рубежу, на котором открывался огонь. И вот прозвучали первые выстрелы. Подбиты один, второй танки. Загромоздив дорогу, остальные машины стали разворачиваться влево и вправо. Однако распутица мешала им маневрировать, и они ползали как черепахи. Справа от дороги один танк застрял в болоте. Видно было, как он рыча дымил обогащенной смесью, но выбраться не мог. Два взвода продолжали вести дуэль с танками, которые развернулись влево. Мне нужно было усилить правый фланг, и я перебросил слева от деревни взвод лейтенанта Пиняева. Пока производили перегруппировку, прорвавшийся фашистский танк с фланга вывел из строя одно орудие и тягач. Раненый наводчик (не помню фамилию) отказался от эвакуации и остался продолжать бой.

Подошедший взвод с помощью пехотинцев, которые залегли здесь, в деревне, и под руководством старшего политрука (фамилию не помню) помогли выкатить пушки на ОП и продолжали вести бой до последнего снаряда. В этом бою личный состав батареи проявил большую стойкость и героизм. Продвижение танков было задержано, подбито 13 машин.

На следующее утро, после выхода из боя, наши товарищи по оружию горячо нас поздравляли с первым боевым крещением и даже сообщили, что меня и ряд товарищей представили к правительственной награде. Но, видимо, тогда было не до наград.

Много еще памятных дней, но как-то эти дни в начале Великой Отече-ственной войны особо запомнились. Было тогда тяжело и морально, и материально, и духовно.