«Город N. 2 ноября (ТАСС)

К танкистам подразделения тов. Денисова приехала делегация для вручения колонны боевых машин, построенных на средства трудящихся Молдавии.

В лесу ровной лентой выстроились танки — на каждом из них надпись: «За Советскую Молдавию».

Митинг открывает Председатель Президиума Верховного Совета Молдавской ССР тов. Бровко. Он говорит о нерушимой дружбе народов Советского Союза, которая еще более крепнет в борьбе с ненавистным фашизмом.

— Доблестные танкисты,— обращается тов. Бровко к бойцам и командирам,— пронесите знамена ваших танков в солнечную Молдавию. Освободите наших братьев-молдаван из-под ига фашистских оккупантов. Уничтожайте врага всей .мощью ваших боевых машин.

Один за другим подходят к столу командиры. Им вручаются формуляры новых танков. Среди командиров — лейтенант Леонид Гутис. Молдавия — его родина.

На митинге присутствовали председатель Совнаркома Молдавской ССР тов. Константинов, секретарь ЦК КП (б) Молдавии тов. Сологор, представители высшего командования Красной Армии».

Газета «Красная Звезда» от 3 ноября 1942 г.

Солнце уже близилось к зениту, когда березы сбросили пелену тумана. Лейтенант Леонид Гутис, стройный, высокий офицер, прошедший сквозь пламя боев, шагал между танками, прикасался ладонью к холодной броне и думал: «В эти страшные дни несчастий, когда захватчики оскверняют днестровский край, а авангард фашистских орд дошел до Сталинграда и находится в двух шагах от Волги, откуда достали мои земляки, находящие-ся в эвакуации, средства, чтобы построить эти машины? Значит Молдавия не порабощена, она сопротивляется, борется рядом с остальными советскими народами! Сколько сил таит еще в себе наш народ! Слишком рано берлинские фанфары трубят «победные марши».

Поодаль, лежа в тени дубравы, eго товарищи по экипажу рассказывают анекдоты, весело смеются. После разгрома у ворот Москвы отборнейших фашистских дивизий, которые оказались отброшенными на сотни километров назад, по-другому льется солдатская шутка-прибаутка,

— Стало быть,— изображает в лицах радист Смирнов,— вызывает учитель фрицского пацана и пытает: «Ганс, проспрягай глагол «бежать». Ну, тот и начинает: «Я бегу, ты бежишь, он бежит, мы бежим, вы бежите...» «А они?»— приходит на помощь учитель. «Они наступают, господин учитель!»

После каждого слова лес содрогается от здорового солдатского хохота.

— А вот что случилось с фон Криккеном, командиром танковой роты,— перехватывает инициативу заряжающий Антонов.— Собирает он как-то свой сброд и да-вай выпендриваться, что, мол, «для захвата Сталинграда нужно только руку протянуть».

Старший сержант Антонов обрывает вдруг на полуслове рассказ, достает кисет и преспокойно скручивает «козью ножку».

— Ну и как он сейчас, этот самый Криккен?— чуть ли не подпрыгивает от нетерпения кто-то из товарищей.

— Протянуть-то протянул, но только ноги...

И уж никак не может отстать от своих друзей механик Петров. Он не ожидает, чтобы его долго просили-упрашивали. Прибаутки так и сыплются, как из рога изобилия.

Заметив, что лейтенант Гутис, командир экипажа, подходит к ним, Антонов, Петров и Смирнов вскочили.

— Товарищ лейтенант,— спрашивает механик,— правда, что сегодня в часть прибудет молдавская делегация?

— Точно! А откуда узнал?

— Разведчики шепнули. От них ведь ничего не скроется: одним словом, глаза и уши полка.

— Вот об этом и хотел я вам сообщить. Нашему экипажу поручено открыть парад по случаю этого важного события в жизни части. Смотрите у меня, чтобы все было в ажуре. И не только это. Во время маневров предстоит смять несколько деревьев-великанов, продемонстрировать грозную мощь новых гусеничных крепостей «Т-34». Ясно? Действуйте!

Члены экипажа стремглав бросились выполнять приказ. Что последовало дальше, отражено в печати тех лет. Предлагаем вашему вниманию отрывок из репортажа «Танковая колонна «За Советскую Молдавию», опубликованного в газете «Молдова Сочиалистэ» от 25 декабря 1942 года. (В ту тяжкую годину испытаний газету выпускала в Москве небольшая группа писателей и публицистов из Молдавии).

«2 ноября делегация представителей трудящихся Молдавии передала Красной Армии танковую колонну «За Советскую Молдавию», построенную на средства, со-бранные молдаванами.

Город N. Холодный осенний день. Автомашины, на которых приехала делегация, останавливаются на опушке небольшого перелеска. В пейзаже ничего особенного. Как и в другом любом лесу — деревья. Два шага — и нас останавливает оклик часового.

Нам навстречу направляется группа военных. Представляемся. Генерал-майор товарищ Волох представляет членам молдавской делегации майора Денисова — ко-мандира танкового подразделения, которому будут вручены машины, построенные на средства молдаван.

Дорога углубляется в лес, и перед нами предстают две шеренги танкистов со своими командирами. Рядом танки. На каждой машине выведено крупными белыми буквами: «За Советскую Молдавию!» Это и есть наша колонна.

Пред каждой машиной выстроились по четыре танкиста в синих комбинезонах и черных шлемах. Это экипажи, которые поведут в бой молдавские танки.

Майор Денисов объявляет митинг открытым.

Первым выступает тов. Бровко.

«Танкисты,— говорит тов. Бровко,— молдаване доверяют вам. Раздавите гусеницами танков кости фашистских бандитов, приблизьте час освобождения нашей родной земли!»

От имени танкистов выступает старший лейтенант Шимко. Речь его коротка. «Клянемся,— говорит Шим-ко,— сражаться на этих машинах так, чтобы как можно скорее приблизить день освобождения Молдавии. Фашисты поплатятся за совершенные ими преступления».

Один за другим подходят к Председателю Президиума Верховного Совета Молдавской ССР лейтенанты Шимко, Розенталь, Буянов, Богатырев и другие командиры боевых машин. Тов. Бровко пожимает каждому из них руку и желает успехов в борьбе.

Вот к столу подходит лейтенант Гутис, уроженец города Калараш. Тов. Бровко обращается к нему по-молдавски. Тов. Гутис взволнован. Он клянется воевать на танке, врученном молдавскими трудящимися, так, чтобы у фашистов отпала охота топтать нашу родную землю.

Краткая команда майора Денисова — и танки приходят в движение. Земля содрогается. Мощные стальные машины проходят одна за другой. Передний танк оста-навливается перед вековым дубом.

Знак майора Денисова, громкий треск и... вырванное с корнями дерево падает на землю под тяжестью стального великана.

Скоро, очень скоро под гусеницами молдавских танков будут трещать не деревья, а кости головорезов Гитлера и Антонеску.

После передачи машин состоялся концерт. Артисты капеллы «Дойна» исполнили молдавские песни, танцевали «молдовеняску».

Поздно вечером молдавская делегация, артисты «Дойны» простились со своими новыми друзьями — танкистами майора Денисова.

— До свиданья, товарищи!

— До встречи в Советской Молдавии!»

Материалы, помещенные на той же газетной полосе, свидетельствуют, что только трудящиеся, эвакуированные из Молдавии в Чкалов (Оренбург) и Саратов, в Узбекистан и Казахстан, собрали на строительство колонны «огненных крепостей» около 200 тысяч рублей. Вся эта патриотическая деятельность направлялась ЦК КП (б) Молдавии и Правительством республики, которые находились в Москве.

В те далекие, исполненные опасности дни, которые переживала наша Родина, советские люди трудились с удесятеренной энергией, поставляя фронту вооружение и боеприпасы, обмундирование и продовольствие.

Прежде чем подняться в автобус, Н. Л. Сологор, секретарь ЦККП(б) Молдавии, горячо обнял Леонида Гутиса и напомнил ему:

— Значит, мы ждем вас. Вечер молдавского искусства состоится завтра в концертном зале имени Чайковского.

На второй день члены экипажа лейтенанта Гутиса получили увольнение. По лесной тропе вышли к железнодорожное станции, взобрались на товарняк: я прибыли в столицу нашей Родины. Взволнованные и гордые, шагали они по брусчатке Красной площади и не могли оторвать взгляда от величественных башен Кремля.

Москва переживала очень напряженные дни. Она выглядела суровой и строгой. Над безбрежным архипелагом зданий денно и нощно реяли, как фантастические птицы, гигантские дирижабли. В парках и на площадках застыли в окружении мешков с песком неутомимые зенитки. Повсюду часовые, патрули.

Случилось, что в поисках концертного зала имени Чайковского танкисты Л. Гутис, Н. Антонов, П. Петров и А. Смирнов долго плутали по улочкам и переулкам и опоздали на концерт. Когда они появились в зале, высокий стройный мужчина читал со сцены на молдавском языке. Когда они появились в зале, высокий стройный мужчина читал со сцены на молдавском языке:

Называю тебя —
и сверкает клинок,
говорю Котовский
и зрю, Молдова, тебя,
потому что в кодрах —
в колыбели Бессарабии,
расправил этот герой
стальные крылья.

— Кто это выступает?— спросил командир вполголоса женщину, дежурившую у входа в зал.

— Поэт Емилиан Буков. Читает стихи из нового сборника «Я вижу тебя, Молдавия», вышедшего недавно в Москве.

Заметив бравых танкистов, зал зааплодировал. Бойцов пригласили на сцену, их буквально забросали цветами.

На вечере молдавского искусства, посвященном 25-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, участвовали поэты Емилиан Буков, Ливиу Деляну, Давид Ветров, писатели Ион Канна и Ион Д. Чобану, певцы и танцоры художественных коллективов «Дойна» и «Молдова».

Исполненные высоких чувств уходили с концерта танкисты. Их пригласили в гости члены правительства нашей республики, которые жили в гостинице «Москва». Вместе поужинали, вспоминали о прошлом, о дорогах первого года войны.

«Кто знает, куда еще забросит нас неукротимая волна жизни?— раздумывал лейтенант Гутис.— Но одно ясно — победа будет за нами. До сих пор отступали и то фашистов ой как потрепали. А когда сжатая до предела пружина разожмется! Каким будет удар!»

На следующее утро, едва загорелась заря, хозяева проводили гостей на вокзал. В тот же день танкисты вернулись в часть.

Оснащенные новыми танками и вооружением, экипажи без устали вели интенсивную подготовку к предстоящим боям. Маневры чередовались с инструктажами, бойцы учились управлять «крепостями на гусеницах», поражать цель, преодолевать с ходу естественные преграды, искусственные заграждения и оперативно залечивать «раны» машин прямо на поле боя, тушить пламя пожаров, тренировались метать в цель гранаты, учились разминировать мосты...

— Ну как, братки?— спросит бывало в свободную минуту лейтенант, проводя шершавой ладонью по вспотевшему лбу.

— Отлично!— уверенно отвечал механик.— Еще Суворов говаривал: труса страхом лечат.

— На кого это ты намекаешь?— вскочил как ошпаренный радист.

— Известное дело, на воре и шапка горит!— засмеялся заряжающий.

— И что тут смешного, если человек не умеет плавать? Ведь все же хоть на бревне, а переплыл я реку. Переплыл же?

— А ты, как я погляжу, с шуткой вроде и не знаком?— вместо ответа бросил механик.

Как-то вечером танковый полк, расквартированный по соседству, поднялся по тревоге и по проселочной дороге взял курс в направлении фронта. Подразделение же майора Денисова получило приказ грузиться на железнодорожные платформы.

И вот уже более недели паровоз задыхается, надрывно свистит и упрямо стремится к востоку.

— Тук-тук! Тук-тук!

Далеко позади остались Москва, Волга, Урал.

— Кто-то ведет бой, а мы едем в глубь страны,— недоумевал механик Петров.

— Сталин знает, что делает!— отрубил лейтенант Гутис.

Зима покрыла поля, леса и деревни пуховым снежным одеялом. Метель по-вольчи выла за заиндевевшими вагонными окнами. У солдат от долгого сидения ныла спина. А дорога была неблизкой, времени для раздумий и воспоминаний было предостаточно...

В детстве Леонид Гутис бегал с ватагой мальчишек по пыльным улицам Калараша. Отец его работал грузчиком на железнодорожной станции и выполнял ответственные задания большевистской организации. В 1918 году, когда румынские захватчики ополчились против завоеваний революции и отторгли Бессарабию, семья переехала в Одессу. Здесь Леонид окончил семилетку, работал слесарем на судоремонтном заводе. Был секретарем комсомольской организации, первым среди сверстников прыгал с парашютом. В 1936 году выехал по комсомольской путевке в Киев, в летную школу. Уже будучи офицером, освобождал Закарпатье.

Когда стала бурно развиваться танковая промышленность, молодой офицер был послан в Харьков на переподготовку. Здесь и донес до него эфир тревожные слова Левитана о начале войны.

В должности начальника штаба батальона легких танков Леонид Гутис сражался не щадя жизни на подступах к Воронежу. Советские воины защищали с беспримерным героизмом каждую пядь земли, по враг располагал превосходящими силами и ворвался в город, где завязались кровопролитные бои. Оставшись без снарядов, танкисты пустили в ход гранаты. На центральной площади снаряд прямой наводки ударил по соседнему танку. Гутис заметил вражескую огневую точку и, не размышляя, смял противотанковую пушку. И в это же мгновение на противоположном конце площади заговорила еще одна пушка. Гутис хотел повторить операцию, но в тридцати метрах от цели раздался оглушительный взрыв. Танк остановился, скрипя всем своим стальным корпусом. Дым и едкие газы мешали дышать. Раненый Леонид Гутис прильнул к пулемету и меткой очередью заставил замолчать расчет вражеской пушки. Затем, собрав последние силы, лейтенант открыл бронированный люк башни и, подхватив механика под мышки, попытался вытащить его из танка. Но сил не хватило, и тогда лейтенант придвинул его к смотровой щели: ближе к свежему воздуху. А сам обложился гранатами и решил: если враг приблизится к «разутому» танку — дать отпор. Долгое время никто не появлялся. Бои шли уже где-то в районе железнодорожной станции.

Придя в себя, танкисты выбрались через нижний люк и залегли в парке. Потом, поддерживая друг друга, направились к реке. Около моста услышали отчетливо и близко:

— Хенде хох!

Инстинктивно прижались к земле. Над головами просвистели пули. Но фашисты не рискнули их преследовать: к осени 1942 года советские войска успели уже нагнать на них страху.

Лейтенант и механик пробрались заброшенными огородами и к вечеру оказались у дебаркадера.

- Тс-с-с! — предостерег Гутис товарища.— Внутри кто-то есть.

Незаметно проскользнули внутрь этого плавучего здания. За столом над стаканами клевали носами двое немцев. Убрали их бесшумно. Затем вышли на пристань, прыгнули в лодку и отчалили. Гребли ладонями. Через некоторое время течение вынесло их на лунную дорожку, пересекавшую реку. Фашисты заметили лодку и открыли огонь. До противоположного берега добрался только лейтенант. Пока пробирался к своим, к осколочным ранениям добавилось еще одно — огнестрельное.

Увидев, что к нему подходят наши санитары, теряя сознание, успел предупредить:

— Осторожно, я весь обвешан гранатами...

После военно-полевого госпиталя Гутиса отправили в Приуралье, в санаторий. А через два месяца прибыл в Московскую область, где формировались новые танковые соединения. Здесь-то он и был назначен командиром экипажа и получил одну из «бронированных крепостей» с надписью «За Советскую Молдавию». Под сенью алого знамени части прозвучали исполненные волнения слова клятвы, принесенной всем подразделением:

— «За превращенные в руины города и села, за стариков и детей, искалеченных бомбами, за наших соотечественников, которые горят в страшных муках в драконовских крематориях «фабрик смерти»...

— Клянемся!!!

— ...бить беспощадно врага, умножая славу советского солдата, гордо и уверенно пронести знамя Победы над захваченными землями Родины.

— Клянемся!!!

— Кто пришел к нам с мечом, от меча и погибнет.

-Клянемся!!!»

...Леонид Гутис припал к окну вагона, задумчиво вглядываясь в даль белеющих полей, над которыми неистовствовала зима. Колеса эшелона ритмично выстукивали какую-то ведомую лишь им мелодию и уносили состав все дальше и дальше в глубь Казахстана. А в ушах звучали, не переставая, слова солдатской клятвы, произнесенные на торжественном митинге в подмосковном лесу.

«Неужели,—думал он,—нас перебрасывают на Дальний Восток противостоять японским частям, если те вдруг решатся перейти нашу границу?»

Разное предполагали танкисты за время этого неожиданного и продолжительного путешествия. А паровоз описал огромную дугу по республикам Средней Азии и остановился в Красноводске, на берегу Каспия.

«Крепости на гусеницах» были переброшены на понтонном плоту через море в Баку, а потом заняли участок на Северокавказском фронте. Приближалась знаменитая Сталинградская битва.

Танковый корпус под командованием генерал-майора Г. П. Лобанова, в состав которого входила колонна «За Советскую Молдавию», предпринял энергичные насту-пательные операции и освободил Моздок. Наши стальные лавины сокрушали одну за другой линии обороны противника, сжимали в клещи и уничтожали фашистские войска. Деморализованные, обуянные животным страхом, захватчики панически бежали, загромождая дороги техникой, телегами. Отступая, они оставляли после себя испепеленные села, виселицы, зоны «выжженной земли».

«Необходимо добиться того,— требовал Гиммлер от отступающих фашистских орд,— чтобы при отходе не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса, чтобы не остался в сохранности ни один дом, ни одна шахта, которая бы не была выведена на долгие годы из строя; чтобы не осталось ни одного колодца, который бы не был отравлен. Противник должен найти действительно тотально сожженную разрушенную страну».

Эти изуверства будили в сердцах советских танкистов лютую ненависть к фашистам, желание беспощадно мстить. Они врывались на своих одетых в броню боевых машинах в ряды отступающего врага, сеяли панику и смятение, не давали ему опомниться. И алые знамена уже реяли над Моздоком, Пятигорском, Минеральными Водами. Открывался путь на Ростов.

За несколько недель наши бесстрашные воины настолько нарушили вражеские позиции и так потрепали первую гитлеровскую танковую армию, что, когда трех-соттысячная армия фельдмаршала Паулюса оказалась в Сталинградском котле, некому было прийти ей на помощь. Так волжская эпопея стала началом конца считавшейся непобедимой гитлеровской армии.

Но отброшенные с Кубани в сторону Ростова фашистские полчища продолжали оказывать яростное сопротивление.

Под покровом ночи танки колонны «За Советскую Молдавию» продвинулись по ложбине к железнодорожному мосту, заняли исходную позицию и стали ждать сигнала. Утром красная ракета возвестила о начале атаки. Десант пехотинцев разместился на броне танков, устремившихся вперед. В предутренней дымке проступало кладбище вагонов и паровозов. Это поработала наша авиация.

Начался кровопролитный бой. Вражеская артиллерия обволокла танки дымовой завесой. Командир подразделения майор Денисов попытался обойти станицу, но нарвался на минное поле. Другие две машины были подорваны на окраине города. Взрывы, лязг металла, пламя и истошные вопли соединились в какую-то кошмарную симфонию борьбы и гибели. В моменты максимального напряжения мозг работает необычайно четко и быстро. Майор Фомин принял командование на себя.

— Гутис,— приказал он по радио,— не заходи между зданиями. Там, возможно, притаились вражеские солдаты с противотанковыми гранатами. Пусть ими займется пехота, а ты двигай на перекресток и заткни глотку вражеской батарее. Ясно?

— Так точно!

— Выполняй!

Танк, искусно петляя меж вокзальных построек, зашел в тыл вражеской батареи, а затем на предельной скорости смял одну пушку, вторую. Немецкие артиллеристы бросились врассыпную. Лишь расчет одной пушки остался на месте — своим огненным жерлом орудие стало нащупывать танк. На мгновение застыли друг перед другом два чудовища, готовые изрыгнуть смертоносное пламя.

— Огонь! — прозвучала команда лейтенанта Гутиса.

Какая-то десятая доля секунды решила кто кого.

Выполнив задание, экипаж вновь устремился к реке, чтобы закрыть фашистам путь к отступлению. Грохот взрывов становился все сильнее. Танк стал мишенью для вражеской артиллерии, окопавшейся на высоте.

Вдруг в танке ослепительно сверкнуло.

— Кто, так твою разэтак,— вскипел механик Петров,— бросает на меня горячие гильзы?!

Оказалось, что это шальной снаряд пробил броню, проник во внутрь танка и, «обессилев», упал на плечи механика.

— Вы ранены, товарищ лейтенант? — спросил радист, заметив, что командир перевязывает окровавленную руку.

— Чепуха,— стиснув зубы от боли, ответил Гутис.

Другой снаряд вывел из строя дуло пушки. Танкистам пришлось вести огонь из пулемета и воспользоваться гранатами.

К вечеру были подавлены последние огневые точки врага. Сотни захватчиков нашли свое последнее пристанище в донских степях. Многих боевых машин недосчи-тались и наши танкисты.

— Просто чудо! Снаряд проник в танк, а экипаж уцелел! —удивлялись однополчане, рассматривая пробоину в броне.

Двигатель оказался неповрежденным. Его сняли и установили на другой машине. А танк Гутиса был отправлен на завод на капитальный ремонт.

В это время Леонид Гутис, уже старший лейтенант, командовал автоколонной, снабжавшей фронт боеприпасами.

Вскоре его танк вернулся в часть с той же надписью — «За Советскую Молдавию». Летом 1943 года командир и его стальная крепость были переброшены на Курскую дугу.

Советские танки настойчиво, день за днем, час за часом, дорогой кровопролитных боев шли к победе. Менялись экипажи, вместо застывших на поле брани танков поступали другие, еще более мощные. И если в ходе войны со стратегических карт исчезало название какой-нибудь танковой колонны, это означало, что она, не щадя себя, сражалась до последней машины и вручила эстафету мужества и беззаветной храбрости другим соединениям. Наша страна напоминала в те дни бескрайний океан, из глубин которого поднимались новые волны возмущения и мести. Одна за другой сокрушали врага эти наши стальные волны, эти лавины огня. Военная машина гитлеровцев трещала по всем швам.

По признанию выдающегося авиаконструктора А. Яковлева, содержащемуся в его книге «Цель жизни», только за три последних военных года в Советском Союзе производилось в среднем за год более 30 тысяч танков, около 40 тысяч самолетов и 120 тысяч пушек. Вдуматься только: сколько плугов, комбайнов и тракторов были превращены в оружие во имя ясного неба над Родиной. А ведь были еще 20 миллионов человеческих жизней, которые безвременно унесла война. Дорого обошлась нам победа! Советский народ, как никто другой, знает, что значит самопожертвование во имя мира и счастья.

После ожесточенных боев под Курском Леониду Гу-тису еще несколько раз пришлось совершить путь по маршруту фронт —госпиталь —фронт. Его танк громил фашистскую нечисть в Риге, Варшаве, Берлине. Встретил День Победы майор Гутис в Праге.

— Многое довелось увидеть и пережить в годы войны. Всего и не расскажешь. Для того чтобы описать все — горы тетрадей не хватит,— сказал он мне при первой встрече.

А работает Леонид Исаевич старшим инженером на судоремонтном заводе имени 50-летия Советской Украины в Одессе. Восемь боевых орденов и медалей украшают его грудь.

После войны окончил институт, сочетая ударный труд с отличной учебой.

— Знаете, — признался он,— у нас большое счастье. Дочь внука родила.

К обязанностям инженера и заведующего заводским пунктом по обучению призывников добавились новые заботы—стал дедушкой...

Мы долго прогуливались по аллеям парка имени Пушкина в Кишиневе с Никитой Леонтьевичем Сологором, бывшим секретарем ЦК КП (б) Молдавии, и этот человек, передавший когда-то бойцам танковую колонну «За Советскую Молдавию», рассказывал и рассказывал...

День за днем война откатывалась все дальше на запад, все приближались к логову врага молдавские танки. А тем временем наши патриоты, артисты капеллы «Дойна» и эстрадного оркестра «Молдова», обратились к молдаванам, разбросанным по всей стране, с новым призывом: собрать средства на строительство самолетов «За освобождение Молдавии».

Кавалер восьми боевых орденов и медалей, бывший танкист колонны «За Советскую Молдавию» Леонид Гутис.