5 июня сдан последний экзамен в школе. Мне 17 лет. 22 июня 1941г. мы с братом поехали в зоологический сад. Когда вернулись домой, узнали, что началась война. Рухнули все планы и мечты. 26 июня проводили сестру на фронт. В этот же день в жилуправлении собрали всех жильцов и дали задание покрыть на чердаках все перекрытия деревянные противопожарной смесью. После этого опять собрали жильцов и предложили эвакуацию из города, но большинство отказались.
В июле наблюдали воздушный бой над московским вокзалом. Нашим ястребкам удалось подбить немецкий самолет, и он рухнул где-то в р-не Обводного канала.
В домах окна старались проклеить бумажными лентами, чтобы при взрывах не было осколков. На первых этажах строили амбразуры, на улицах - заграждения. Мы, молодёжь, носили брёвна, «колючки», мешки с песком. Это был очень тяжёлый труд. Раз с ребятами мы ездили на совхозные поля за Кировским заво-дом за капустой. Я набрала полный рюкзак и не без приключений смогла принести его домой. В городе складывалась серьезная обстановка. Появились провокаторы, диверсанты, ракетчики. Меня пригласили в особый отдел и предложили вступить в особый молодёжный отряд по выявлению этих преступников. Старшим в отряде был работник милиции.
Я ходила днём как бы на прогулку. А сама осматривала дома, дворы, улицы, подъезды, куда выходят чердачные окна и т.д. Всё это надо было запомнить и доложить старшему., особенно, если увидишь что-то подозрительное. Ночью тоже дежурили, прислушивались к каждому звуку, из укрытия наблюдала, откуда были выпущены ракеты, сообщала старшему, а он - в милицию. Утром, когда на улицах появлялся народ, я уходила домой и отсыпалась. В свободные вечера дежурила на крышах домов. Учились тушить зажигательные бомбы - хватали их рукой за стабилизатор и опускали в ящики с песком. Лицо отворачивали, чтобы не обжечь глаза. Особенно беспокоили бомбы, которые при взрыве рассыпались на белые осколки, похожие на парафин.
|
При нагреве солнцем они воспламенялись. Чтобы не возник пожар, мы собирали осколки по щелям и закоулкам. Зима 1941-1942гг. была жестокой. Очень голодали, мерзли, силы покидали нас. Иногда я собирала всякие пищевые отходы у больниц, госпи-талей. Но и это стало трудно делать. Воду брали из Обводного канала. Кругом валялись трупы, но никто не обращал на них вни-мания.
22 января 1942г. умер отец. Мы завернули его в простынь, зашили и увезли на Звенигородскую улицу, куда свозили всех покойников. Могилу никто не хотел копать даже за пайку хлеба, так промерзла земля.
Весной собирали травы. Раз я наелась сырой лебеды и чуть не умерла. Ходили за торфом, ели его, он был кисловатого вкуса. Стало тяжело ходить: опухли ноги, руки.
Брата подобрали на улице и увезли в детдом, который потом эвакуировали из Ленинграда через Ладогу. Потом на улице подобрали маму - увезли в больницу, где она долго лечилась и не смогла встать на ноги: умерла. Остался от мамы только крестик и обручальное кольцо. Я не сберегла их, а променяла на Кузнечном рынке на 1 маленькую репку, которую тут же съела. Меня это всегда потом мучило, что я не сдержалась, не сберегла мамино кольцо и крестик.
Когда стало теплее, стали убирать дворы и улицы. Я тоже работала, но потеряла сознание и попала в больницу. С диагнозом «пеллагра», лечилась месяц. Потом я работала комендантом бомбоубежища. Но жила одна. От сестры не было известий. По радио часто выступала Ольга Берггольц. Я помню её слова: «Держаться, держаться». И люди держались из последних сил: работали, страдали и жили надеждой. И вот пришел долгожданный день - 27 января 1944г.
Несмотря на холод, люди выбегали на улицу, смотрели на салют, плакали, обнимались и ещё не верили в Победу.
Александра Федоровна Печурина,
ветеран войны и труда.
