В ночь на 2 июля 1941 года в ЦК партии было созвано совещание, на котором присутствовали секретари МК МГК ВКП(б) и первые секретари райкомов партии столицы. После анализа военной обстановки было сообщено, что ЦК ВКП(б) и ГКО решили удовлетворить просьбы москвичей о создании дивизий народного ополчения.
Штабами по формированию ополченских дивизий стали райкомы партии, в их числе и наш — Ленинградского района, в котором формировалась 18-я дивизия. Подбирали политработников, уточняли списки ополченцев, распределяли их по частям с учетом специальности. Решали вопросы материально-технического обеспечения. Руководила всей этой работой в районе тройка во главе с первым секретарем РК А.Я.Секачевым.
Пеструю картину представлял собой возрастной состав дивизии — примерно третья часть 40—50 лет, пятая часть — молодежь 16-19-ти лет. Добровольцы старше 50 лет и подростки были отправлены домой. К концу своего формирования дивизия насчитывала 6904 человека личного состава, но имела на своем вооружении — 212 пулемет, 295 винтовок, 135 пистолетов и револьверов, 3216 гранат и 1680 бутылок с горючей смесью. Оружия нам явно не хватало.
К 9 июля в составе дивизии было три стрелковых полка, артдивизион и несколько специальных подразделений. Командиром дивизии назначили полковника П.К-Живолева, его заместителем по политчасти — А.П.Логинова, начальником политотдела — ст.батальонного комиссара М.Ф.Шмидта.
Вечером 9 июля, одетые кто во что горазд, с рюкзаками и баулами, мешками и портфелями мы покинули Москву. Мы еще не были боевым воинским соединением и направлялись в учебный лагерь под Красногорск Московской области. После этого перехода 700 человек были отчислены из дивизии по состоянию здоровья.
В учебном лагере нам выдали военную форму, и мы, наконец, обрели воинский вид. Получили трехзарядные французские винтовки и французские пушки, расточенные под наши 76-миллиметровые снаряды. Это было трофейное оружие, оставшееся после разоружения частей польской армии в ходе освобождения Западных областей Белоруссии и Украины в 1939 году. Пришлось осваивать его, догадываясь что к чему. Этому отдавали по 10—12 часов в сутки.
18 июля дивизия была со станции Нахабино передислоцирована в район Волоколамска на отведенные ей оборонительные рубежи. Поступило еще 600 человек пополнения и добавили французских пушек. Но французские винтовки заменили нашими трехлинейками. И вновь занялись изучением и освоением матчасти, ночами рыли окопы и противотанковые рвы. А над головами эскадрильи вражеских самолетов шли волнами бомбить Москву. Вокруг по горизонту горели деревни.
Воинскую присягу приняли мы в волоколамских лесах. Пред-ставители Ленинградского района торжественно вручили нам боевые знамена МГК ВКП(б). Мы поклялись биться с врагом не на жизнь, а на смерть, пока не будет истреблен последний фашистский захватчик.
6 августа в пешем строю нас направили в район Вязьмы. 170 ки-лометров прошли за 5 дней. Двигались ночью и днем. Стояла жара, а деревенские колодцы большей частью оказывались пустыми. Но тяготила не только жара, удручал вид сожженных и разбомбленных деревень, огромные воронки, незахороненные трупы людей. Все ощутимее приближался фронт.
Дивизия заняла оборону, снова оборудовали траншеи и окопы, продолжая боевую учебу. Часто подвергались налетам фашистской авиации. Но пока, к счастью, без потерь. Москва нас не забывала — приехала концертная бригада. Мы собрались в березовом лесу, грузовая машина артистов служила им сценой. Выступали Михаил Гаркави, Лидия Русланова, Владимир Хенкин. Песни, пляски перенесли нас в Москву, в ушедшую мирную жизнь. После концерта пошли расспросы о столице, особенно о воздушных налетах. Гости пытались шутить на эту тему, но шутки эти были горькими.
Через несколько дней дивизия автотранспортом была переброшена на левый фланг Резервного фронта, в район Людиново-Бы-тошь. В конце сентября нашу дивизию включили в состав 33-й армии. Она была зачислена в кадровые части Красной Армии и стала /именоваться 18-й стрелковой дивизией. Новые наименования соответственно получили полки дивизии.
Важным событием этого периода явилось начало издания диви-зионной газеты «За Родину». Отразилось оно и на моей военной судьбе: из противотанкового батальона меня перевели в редакцию «дивизионки» на должность литературного сотрудника. Газета была создана, но не на чем было ее печатать. Начальник политотдела М.Ф.Шмидт вместе со мной поехали в Людиновский РК партии. Встретили нас тепло и помогли: нам передали из местной типографии печатную машину «американку», наборные кассы со шрифтами и несколько рулонов бумаги.
Спустя два-три дня вышел первый номер газеты. Тут были заметки о боевой учебе, о партийных собраниях и митингах в полках, ротах и батареях, сообщения Совинформбюро. Была там и моя первая корреспонденция, посвященная артиллеристам, с которыми недавно вместе нес службу. С первого номера и пошла повседневная, нелегкая работа редколлегии, состоявшей из редактора, секретаря, литсотрудника и прикомандированного бойца Сидорова, прозванного нами «первопечатником». Он ногой приводил в движение печатную машину. Корректора не было, текст вычитывали сами.
Работали мы дружно, отдыхали мало. Поочередно находились в окопах, ходили с разведчиками. Непосредственно на месте событий записывали свои впечатления, фотографировали, затем возвращались к своей редакционной полуторке, укрытой где было возможно, и печатали принесенный материал. Мы понимали, что люди, находившиеся в условиях опасности и лишений, нуждались в живом газетном слове не меньше, чем в тепле, отдыхе и пище. И мы им это слово доставляли.
А военная обстановка все обострялась. 2 октября гитлеровцы после кровопролитных боев прорвались в район Вязьмы. Началась битва за Москву. Нашу дивизию передали 32-й армии и приказали занять оборону севернее Вязьмы в излучине Днепра, недалеко от деревни Волочек. Грузились мы в железнодорожный эшелон под бомбежкой при нехватке подвижного состава и погрузочных средств. На месте назначения нам предстояло в обороне растянуть дивизию на 25 километров. 4 октября с ходу пришлось вступить в бой с противником без поддержки артиллерии, она находилась еще в пути. Противник бросил против нас десятки танков и авиацию.
Первый натиск удалось отразить, немцы потеряли два танка. Большое мужество в этом бою проявил истребитель танков Виктор Птицын. Мы ликвидировали вторую попытку прорвать нашу оборону. Однако 1310-му стрелковому полку пришлось отступить — очень велик был перевес вражеских сил. В бою погибли командир полка майор Н.Г.Чернов и комиссар полка Г.В.Штыков.
Лишь на четвертые сутки тяжелых боев поступил приказ об отходе. Разрозненные и обескровленные подразделения дивизии двумя колоннами преодолевая засады и огонь противника, двинулись к Гжатску. В пути встретили также выходившие из окружения штаб и управление 16-й армии. Ими командовал генерал-лейтенант КД.Рокоссовский. Он принял нашу часть под свое командование. Дальше вместе продолжали пробиваться из окружения, намереваясь ночью переправиться через р.Гжать и пробиться в сторону Можайска.
На рассвете в районе переправы появились мотоциклисты и два танка противника. Завязался ожесточенный бой. На берегу Гжати вместе со многими бойцами саперного батальона, прикрывавшего переправу, погибли его комиссар А.И.Грудницкий, секретарь комсомольского бюро Косинец, политрук роты Богомолов. Дивизия потеряла начальника штаба В.И.Вепре, начальника оперативного отдела В.М.Пономарева и комиссара штаба МА.Макушина.
После выхода из окружения наша дивизия была направлена под Звенигород на доукомплектование. Были назначены также новый командир дивизии — П.Н.Чернышев, участник Смоленского сражения, и комиссар — А.М.Орлов, новые командиры и комиссары полков и новый начальник политотдела.
В предыдущих боях нашей многотиражке удалось благополучно выбраться на своей старенькой полуторке из окружения. Пострадала только печатная машина и наборные кассы со шрифтами. Пока дивизия пополня-лась, удалось договориться с издательством «Правда» и печатать дивизионную газету в типографии издательства.
Отдохнуть не пришлось. С 13 октября разгорелись ожесточенные бои на главных направлениях, ведущих к Москве. Дивизия вновь была брошена на оборонительные рубежи в Подмосковье. И опять, как в верховьях Днепра, первым пришлось встретиться с гитлеровцами 1310-му полку. В критической обстановке у деревни Споково, когда под натиском 10 танков и автоматчиков некоторые бойцы дрогнули и побежали, комиссар полка, в прошлом заведующий кафедрой политэкономии Института советской кооперации и торговли И.ЯДанильченко под огнем выбежал из укрытия, остановил бегущих и повел их в контратаку. Противник был отброшен.
Через несколько дней — 21 октября — дивизия покинула Звенигород и, совершив 45-километровый бросок, заняла оборону на рубеже Петровское — Головине, западнее Истры и перекрыла шоссе Волоколамск — Истра.
С конца октября две недели дивизия вела тяжелые бои, чтобы выбить противника из сильно укрепленного узла в деревне Скирда-ново, отсюда немцы нависли с юга над магистралью Волоколамск — Истра — Москва и угрожали тылу 16-й армии. Наши лобовые атаки успеха не приносили. Пришлось с потерями оставить Скирданово.
День 12 ноября 1941 года — незабываемая страница в истории дивизии. В ночь провели глубокий рейд в тыл врага автоматчики 2-го батальона 365-го стрелкового полка во главе с командиром старшим лейтенантом Н.А.Ушаковым. Появление советских солдат вызвало панику среди немцев. Той же ночью 2-й батальон 1308-го стрелкового полка под командой старшего лейтенанта Д.Я.Щербова захватил с фланга деревню Угафидово. Утром в бой вступили основные силы дивизии и поддерживающие ее соединения и части. 13 ноября дивизия вернула Скирданово. В этих ожесточенных схватках гитлеровцы потеряли около 3500 человек убитыми и ранеными, примерно 60 танков, несколько десятков орудий, много пулеметов и автомашин. Дивизия захватила боевые трофеи. Бой за Скирданово был первым наступательным и успешным боем. За боевые успехи дивизии 6 января было присвоено почетное звание 11-й гвардейской. Под гвардейским знаменем она участвовала в сражениях на Орловско-Курской дуге, освобождала Белоруссию и Литву, штурмовала крепость Кенигсберг. Тринадцати воинам дивизии было присвоено звание Героя Советского Союза.
