|
Рассказ Петра ЧЕСНОКОВА /1923 года рождения, отец -
преподаватель машиностроительного техникума, сам до прихода
немцев был студентом Краснодарского педагогического
института/
- Когда
пришли немцы, я жил в Краснодаре, но т.к. мои родные были в Ростове, я решил
пробраться к ним, не успев эвакуироваться из
Краснодара.
7 ноября 1942 года я пришёл в Ростов.
Немцы беспрепятственно пропускали всех, кто имел паспорт с пропиской в гор.
Ростове, на родину. Поселился я в поселке им. Орджоникидзе. В то время немцы
начали уже вербовку молодёжи на работу в Германию. Я решил устроиться на
работу в Ростове и так как я знал немецкий язык, то был принят на работу
переводчиком при начальнике /шефе/ железнодорожной охраны Нахичеванского
вокзала /вблизи Сельмаша/.
Я получал 500 р. в месяц
зарплаты и 300 граммов хлеба в день. Иногда выдавали в очень небольшом
количестве масло, мясо, макароны, горох, соль.
Однажды я встретил в городе Люсю Подушко, с которой когда-то вместе
учился в школе. Она пригласила меня к себе домой. По вечерам у неё
собирались знакомые, разговаривали о положении в Ростове, о поведении
немцев, рассказывали о листовках, кем то распространяемых в гор.
Ростове.
Так я познакомился с Федуновым,
который, как я позже узнал был одним из руководителей партизанского отряда
Югова.
Однажды вечером мы играли в домино.
Федунов стал задавать мне вопросы для того, чтобы определить мое отношение
к немцам. Ещё до этого тетя Люси Подушко предупредила, что Федунов свой
человек и с ним можно разговаривать, не боясь.
Я
стал рассказывать о многих известных мне случаях зверского отношения немцев
к русским, о побоях русских рабочих на вокзале и т.д. Федунов возмутившийся,
стал спрашивать, что же можно сделать против этих извергов и потом спросил
меня:
- Как вы поступили бы, встретив
партизан?
Я ответил, что с удовольствием помог
бы им в их борьбе против немцев.
На другой день
Федунов попросил меня, чтобы я нащупал обстановку на станции, узнал бы о
движении немецких эшелонов, проник бы в места, где собираются немецкие
железнодорожники, дирекция и др. и прямо сказал мне: если вы хотите что-
нибудь сделать для родины. Получив утвердительный ответ, дал мне листовки
для распространения их на вокзале. Одну из них я приклеил на вокзале и две
другие подбросил рабочим.
Через несколько дней,
вечером на квартире Подушко собрались 4 человека, как я узнал позже среди
них был Югов. Здесь мне сказали, что отныне я вхожу в состав подпольной
организации и дали мне задание завербовать в эту организацию несколько
человек железнодорожников из железнодорожной охраны вокзала. Сроку мне
дали три дня.
Я принялся за работу, стараясь
нащупать настроение рабочих, но у меня ничего не получалось. Зная, что я
переводчик шефа, рабочие разговаривали со мной неохотно,
неоткровенно.
Помогла мне одна старушка, у которой
я столовался. Старушка эта была резко настроена против немцев и настойчиво со
мной вела откровенные разговоры. У неё часто бывали рабочие
железнодорожной охраны, через неё я узнал о настроении этих людей. В тот
день, когда у меня кончался срок, я заговорил при ней с бойцом охраны
Москалевичем и предложил ему помочь в работе партизанской группы. Я
поступил очень неосторожно, но тут опомнившись, предупредил его: если
предашь нас, то будешь уничтожен, люди за тобой следят и нашему делу
помешать все равно не сможешь, погибну только я один, но он оказался честным
человеком, советским патриотом, который активно участвовал в нашей
работе.
Через него мне удалось привлечь в
организацию ещё три человека из железнодорожной охраны. Эти трое уже
подписали присягу. Кроме них, я привлёк к работе двух своих товарищей по
школе.
Со всеми этими людьми связан был только я
один. Все задания им передавались через меня, больше никто о них ничего не
знал, за исключением командира Югова.
В
железнодорожной охране большинство было настроено против немцев, ждали
прихода Красной армии, но боялись сами стать на путь активной борьбы.
Большинство из них поступило в охрану вследствие материальной нужды, а
также для того, чтобы избегнуть угона в Германию. Были, однако, среди охраны
и отъявленные негодяи.
Связь с командиром
отряда я держал через тов. Федунова. Встречались мы с ним на квартире у
Подушко и позже у Веры Хохловой. Было у нас ещё несколько квартир, но я на
них не бывал или бывал очень редко. С Федуновым встречались мы почти
ежедневно. Во время этих встреч для маскировки мы играли в домино или в
лото, или же встречались за ужином, часто маскировали
вечеринками.
Кроме меня, приходили на эти встречи
ещё некоторые товарищи, но не больше 2-3-х. Я имел задание распространять
листовки. Эти листовки печатали на машинках, которые были выкрадены из
разных немецких учреждений. Одну из них достали следующим образом: один
наш товарищ по прозвищу Вовка Орел одел форму полицейского, взял
ординарца, сел в машину, которая была у нашего отряда, явился к главному
врачу больницы и потребовал машинку для немецкой комендатуры. Так достали
мы первую пишущую машинку.
У Югова
неизвестно где был спрятан приемник с наушниками, пользовался им только
Югов и передавал нам сводки Информбюро и др. материал, по которым мы
делали листовки. Кроме того, мы рисовали плакаты, на плакатах писали
большие лозунги, а также карикатуры на Гитлера и др. Наклеивали листовки и
плакаты на улицах каждый по своему. Я носил клейстер в кармане в спичечной
коробке, ходил вместе с товарищем.
Был такой
случай: Батурин решил сам наклеить большой плакат и никак не мог это сделать.
По пустынной улице проходила старушка, он попросил её помочь ему. Не
расспрашивая в чем дело, она помогла наклеить плакат, а потом долга читала
охая и ахая.
Другим моим заданием было достать
бланки, на которых можно было написать справки для наших товарищей. Бланки
эти я достал на станции, но у нас не было печати. В доме у Подушко жили
немцы, мы узнали, что у них хранилась печать воинской части. Брат Люси 15-ти
летний мальчуган стащил эту печать и мы её поставили на все имевшиеся у нас
бланки.
Однажды нам удалось украсть печать в
Бургомистрате Сталинского района при помощи Симоновой, работавшей
переводчицей бургомистра. Так мы обеспечили себя документами. Писал эти
документы я, на немецком языке, зная о том, как они
составляются.
Кроме того я руководил работой
завербованных мною в охране людей. Они получали, например, задание вылить
горючее, находившееся в цистернах, стоявших на запасных путях. Кроме того
при их помощи мы отравили серной кислотой несколько баллонов спиртных
напитков, отправляемых для немецких солдат на
фронт.
В нашу задачу входила также кража оружия из
немецких эшелонов. Я узнавал, когда они прибывают на станцию и при помощи
членов нашей организации, работавших в охране, мы выкрадывали оттуда много
оружия. Оружие переносили разными способами, в том числе, в печных трубах,
в мешках, в корзинках и т.д. Особенно много оружия удалось стащить незадолго
до отступления немцев, пользуясь их паникой. Хранилось оружие на квартире у
Хохловой и Стоянович.
Готовили мы также
операцию по нападению на вокзал, но она случайно
сорвалась.
Я играл в отряде также роль связного,
благодаря имевшимся у меня документам, я мог везде ходить. У нашего отряда
была автомашина. Эту автомашину угнал шофёр, работавший в немецком
учреждении. Она была спрятана в укромном месте, на неё мы получили по
фальшивой спраке номер в бургомистрате и необходимые документы. Эта
машина очень помогала в наших операциях.
Я
имел связь главным образом с Подушко, Хохловой, Пегуновой. Югова видел
только несколько раз, непосредственной связи с ним не имел, о его
местонахождении также ничего не знал.
Федунов в
прошлом - финансовый работник, комсомолец. Для более успешной работы в
организации устроился директором обувной фабрики. Изъявив согласие
работать на немцев, он широко использовал своё положение. Выдавал справки,
освобождавшие людей от угона в Германию, официально продал нам пишущую
машинку, необходимую для печатания листовок, доставал бумагу и другие
необходимые материалы. Немало он сделал и для того, чтобы вывезти эту
фабрику из строя. Он пустил ночевать румынских солдат ночевать на склад,
оставив открытым помещение, где были сложены седла. Румына в одну ночь
изрезали эти седла на подметки, уничтожив таким образом весь запас на
фабрике. На следующий день немецкие власти, вместе с директором составили
акт. Федунов подал заявление, в котором обвинил румынских солдат в
уничтожении запаса седел.
Он раздал всю
имевшуюся на фабрике соль рабочим, вследствие этого погибла на фабрике вся
имевшаяся кожа, так как для её сохранения нужна была соль. В конце концов
немцы вынуждены были его снять с директорской работы как
"несправлявшегося", не уличив его ни в чем
предосудительном.
Мне известно, что из членов
нашей организации был арестован Щербаков со всей своей семьей. Щербаков
был одним из организаторов отряда, старый коммунист. Несмотря на долгие
мучительные пытки, он не выдал ни одного человека и был убит немцами. Дочь
его и сына немцы выпустили, т.к. они ещё совсем дети. Мать умерла от разрыва
сердца, узнав о гибели мужа. Как выяснилось потом, выдала его соседка. Пытке
подвергался не только сам Щербаков, но и его дети - Оля и Вова, но и от них
ничего узнать не удалось, хотя они принимали участие в работе отряда и до и
после ареста. Немцы, избив их, водили по улицам города с тем, чтобы они
указали на известных им коммунистов и комсомольцев, хотя они часто
встречали наших товарищей, но ни одного не выдали.
Сейчас Вова Щербаков в партизанском отряде Югова в тылу врага. Оля с
совершенно разбитым здоровьем находится у родственников на
Кубани.
Комсомольской организации в отряде не было,
хотя большая часть отряда молодёжь и почти все -
комсомольцы.
РГАСПИ, Ф-1, Опись 53, Дело 239
|
