Михаил Озеров
НАДЯ

В фашистской комендатуре работала переводчицей отважная ялтинская подпольщица Надя Лисанова.

   Сбор пионерской дружины ялтинской школы № 7. Десятиклассники передают эстафету летописи "50 лет Советской власти" пятиклассникам. В летописи есть раздел: "Ими гордится наша школа". Красные следопыты по крупицам собирали материал о прославивших школу выпускниках.
   Первое в этом разделе - имя Нади Лисановой. Казалось бы, все уже известно о ней ребятам. Но сейчас они вновь жадно ловят каждое слово.
   
   Говорит мать героини Евдокия Ивановна Лисанова:
   - Три дочки у меня: Шура, Валя и старшенькая Надя. Дети росли без отца. Трудно было их одной воспитывать. Помогала во всем Надя. Она была очень аккуратной, дисциплинированной, трудолюбивой, у нее была добрая, отзывчивая душа. Бывало, придет со школы и - сразу мне помогать по дому, потом с младшими готовит уроки, а потом уж - за свои. Много читала, все больше о красоте людской. В школе всегда была заводилой. Товарищи любили ее, комсомольским секретарем выбрали. Училась хорошо, готовила себя к большим делам. А когда грянула война, не задумываясь, выступила против врага и отдала свою жизнь...
   
   Рассказ продолжает бывший начальник разведки Ялтинского партизанского отряда Степан Ипатьевич Становский:
   - Первый раз я ее увидел накануне прихода фашистов в Ялту, осенью 1941 года. Это было в кабинете секретаря горкома партии. Тут стоял наш будущий командир отряда Мошкарин, а перед ним белокурая, светловолосая девушка. Лицо ее пылало. Она несколько раз повторяла: "Нет, мое место в партизанском отряде. Я ведь закончила курсы сандружинниц, умею делать перевязки, могу стрелять". А Мошкарин не хотел ее брать, слишком молода была, ей еще не было и восемнадцати. Когда мы с Мошкариным пришли в расположение партизанского отряда, Надя была уже там, где-то раздобыла винтовку, рюкзак. И снова нам пришлось ее уговаривать. "Пойми, Надя, - говорили мы ей, - ты будешь в подполье, соберешь вокруг себя молодых патриотов, будете нам поставлять информацию о враге. Разведка - это глаза и уши партизан". Поняла. Ушла.
   С Надей держали связь наши разведчики Толя Серебряков и Коля Галкин. Домик, в котором жили Лисановы, стоял на окраине Ялты, по Симферопольскому шоссе. Тыльной стороной он примыкал к Мордвиновской балке, сюда был открытый подход через кустарники. С этой стороны молодые разведчики подбирались к домику Лисановых: если стоит цветок на окне, значит все в порядке, если нет, значит опасно. Во дворе находился гараж для машин гестапо, и надо было смотреть в оба. Надя снабжала отряд ценными данными, она показывала: тут-то стоит воинская часть, там-то огневые точки, на Дарсане и Чайной горке зенитные орудия, у Желтышевского пляжа пушки, нацеленные на море.
   Благодаря сведениям, которые собирала Надя, партизаны знали, куда в первую очередь надо направить главный удар по врагу. Шли под откос автомашины с солдатами и оружием, поднимались в воздух склады, падали от пуль народных мстителей ялтинские палачи и их подлые наймиты.
   Но вот однажды разведчики не обнаружили на окне цветка. Надя была схвачена гестапо...
   
   
    Рассказывает сестра Нади - Александра Лисанова. Ей было всего 14 лет, но она все отчетливо помнит:
   - В начале 1942 года Надя и ее подруги узнали, что советские войска высадили десанты в Керчи и Феодосии. Значит, скоро придут и в Ялту. Девушки
   достали кусок красной материи и вышили слова: "Да здравствует Красная Армия!" - на одной стороне, на другой: "Привет освободителям от ялтинских комсомольцев!" Знамя хранилось на чердаке. Но гестаповцы пронюхали о нем.
   Среди гестаповцев был один немец-антифашист, шофер Адольф. Надя познакомилась с ним у нас во дворе, когда он ремонтировал машину. Адольф хорошо говорил по-русски. Он рассказывал о себе, о своей семье, которая симпатизировала советскому народу и ненавидела нацистов. Адольф передавал Наде ценные сведения. Он верил в победу Красной Армии и, когда наши части высадились у Керчи и Феодосии, радовался вместе с Надей.
   Теперь, когда Надю пытали в гестаповском застенке, Адольф тайно переправлял ей наши передачи, записки и ее ответы.
   Надю держали в одиночной камере. Каждую ночь подвергали нечеловеческим пыткам. "Скажи, с кем связана! Где живут подпольщики? Сколько партизан и где они сейчас? Скажи, скажи, скажи..." Ей выкручивали руки, рвали волосы, выбивали зубы, а Надя молчала. Допрашивал ее сам шеф СД, палач Мауэр. Адольф был свидетелем одного из таких допросов.
   - Мы знаем все. Но ты сама должна назвать сообщников. Тогда будешь жить, - говорил Мауэр. - Называй, не бойся, мы дадим тебе возможность уехать в Германию.
   - Ничего я вам не скажу, - решительно ответила Надя. - Я - комсомолка и никогда не стану предателем. Слышите? Никогда!
   Ее судьба была решена...
   Один из подпольщиков установил связь с Адольфом, который должен был повести "черный ворон" в Массандровскую балку, к месту обычных казней. Было условлено: как только раздастся выстрел, Адольф круто повернет машину и остановится. Тут партизаны и. совершат нападение.
   Обычно гитлеровцы любили казнить на рассвете. Но на сей раз палачи почему-то изменили своему правилу. Надю повезли раньше обычного. Офицер гестапо разбудил Адольфа: "Шнеллер!" Когда Адольф вышел во двор, Надя уже сидела в "черном вороне". Ему ничего не оставалось делать, как сесть за руль. Поехали по темной Ялте к Массандровской балке. "Шнеллер! Шнеллер!" - кричал гестаповец. Но Адольф все сбавлял газ, он подъезжал к условленному месту. Но выстрела... не последовало.
   ...Двое гестаповцев вывели Надю к обрыву. Офицер развернул перед ней то самое Красное знамя.
   - В последний раз спрашиваю. Будешь говорить? Отрекись от этой красной тряпки и скажи, что требуем. Тогда будешь жить.
   Надя гордо вскинула голову.
   - Пускай этому знамени не суждено было взвиться над Ялтой. Но я верю, что такие знамена взовьются над всеми нашими городами, и над вашей Германией оно взовьется...
   Голос Нади оборвала команда: "Фойер!" Тело ее швырнули в грот и забросали камнями. Вместе с Надей было замуровано и Красное знамя. ...Это было перед рассветом 24 февраля 1942 года.