РЕЛЬСЫ ГУДЯТ ТРЕВОЖНО

Герой Советского Союза Анастасия Бисениек

   А тучи свисают все ниже,
   А громы грохочут все ближе,
   Все чаще недобрая весть...
   М. Исаковский
   
   Мчатся из Ленинграда поезда. К лазоревым просторам южных морей - в Одессу и Севастополь. К берегам Днепра - в Киев и Смоленск. В города Белоруссии - Витебск и Минск. К легендарным твердыням крепости-героя Бреста. Мелькают полустанки, разъезды. Но вот составы замедляют свой бег: станция со странным названием - Дно.
   И днем и ночью здесь царит вокзальная суета. На перроне всегда людно: толпятся у вагонов провожающие и встречающие, гурьбой высыпают пассажиры купить отменной антоновки или просто подышать свежим воздухом, напоенным ароматом яблоневых садов.
   А по огромному лабиринту железнодорожных путей неторопливо снуют маневровые тепловозы, готовя к отправке тяжеловесные товарные составы, набирают ход скорые поезда, получившие разрешение на выход со станции, подходят пассажирские, протяжным гудком возвещая о своем прибытии.
   Поезд Великие Луки - Ленинград стоит сравнительно долго, и я всегда успеваю зайти в привокзальный сквер, где на постаменте - мемориальная доска. На граните начертаны слова:
   
   "ЗДЕСЬ, НА СТАНЦИИ ДНО, В ПЕРИОД ВРЕМЕННОЙ
   НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКОЙ ОККУПАЦИИ ГОРОДА
   РАБОТАЛА УЧАСТНИЦА ПОДПОЛЬНОЙ
   ОРГАНИЗАЦИИ ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
   БИСЕНИЕК
   АНАСТАСИЯ АЛЕКСАНДРОВНА.
   МУЖЕСТВЕННАЯ ПАТРИОТКА ЗВЕРСКИ ЗАМУЧЕНА ФАШИСТСКИМИ ПАЛАЧАМИ В ОКТЯБРЕ 1943 ГОДА. ВЕЧНАЯ СЛАВА ГЕРОЯМ, ОТДАВШИМ СВОЮ ЖИЗНЬ ЗА СВОБОДУ И НЕЗАВИСИМОСТЬ НАШЕЙ РОДИНЫ".
   
   Особые заслуги в подполье, во мраке оккупационной ночи. Не сразу после войны нашли они свое подтверждение. Высокого звания Анастасия Александровна Бисениек была удостоена в день, когда советский народ праздновал 20-летие Победы над фашистской Германией...
   Все началось с разговора с Терентием Фомичем Штыковым, бывшим в годы Великой Отечественной войны секретарем Ленинградского обкома ВКП(б), членом Военного совета Ленинградского, Волховского и Северо-Западного фронтов. Мы встретились с ним незадолго до его безвременной кончины, в конце рабочего дня в его московском кабинете - Терентий Фомич занимал тогда пост председателя Комитета партийно-государственного контроля ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Я привез гранки его предисловия к книге "Храбрейшие из храбрых" - о ленинградских партизанах Героях Советского Союза. Штыков начал читать и, забыв о времени, отдался во власть воспоминаний.
   - Это не случайно,- говорил он,- что в самое трудное время, в сорок первом, на территории Ленинградской области, оккупированной фашистами, было почти 400 подпольных организаций. Сказалась классовая мудрость нашей партии и, конечно, прекрасные традиции рабочего класса Ленинграда. А ведь в наших районах тогда была очень высокая концентрация частей вермахта.
   По довоенной работе я хорошо знал Сергея Орлова, Андриана Гущина, Товия Печатникова, Ивана Дмитриева, Александра Ингинена, Леонида Цинченко, Федора Сазанова, Ивана Грозного - замечательных людей, стоявших у истоков партизанской и подпольной борьбы. Настоящие партийные вожаки: энергичные, принципиальные. Новыми гранями засверкал их организаторский талант в первые же дни военного лихолетья. Их имена стали грозой для оккупантов.
   Я слушал горячую речь Штыкова и удивлялся тому, сколь крепко в памяти и сердце этого умного человека живут события военного прошлого. А он продолжал рассказ о героях, воевавших в тылу врага, давал им меткие характеристики, приводил примеры из их боевой деятельности.
   - Или взять председателя Дновского райисполкома Василия Зиновьева,- говорил Терентий Фомич,- казалось, ничего в нем героического не было. Чуть больше за тридцать, голубоглазый, приветливый, спокойный, а грянула буря,- кстати (мой собеседник улыбнулся), его любимой песней была "Ревела буря, дождь шумел" - ни в чем не дрогнул человек, волю и энергию проявил завидную. А почему? Закваску пролетарскую имел. В семнадцать лет начал работать в цехах Путиловского завода, а в начале тридцатых годов, как и шолоховский Давыдов, был направлен рабочими Ленинграда в деревню для помощи в коллекти- визации.
   Последний раз я встретился с ним, когда в Дно уже слышна была артиллерийская канонада. Дновский крест - так военные называли Дновский железнодорожный узел - играл большую роль в битве за Ленинград. Приехал: город бомбят, кругом пожары, толпы беженцев, отступающие разрозненные армейские подразделения. Но нигде никакой паники. Везде чувствовалась властная председательская рука. Под началом Зиновьева было вовремя эвакуировано оборудование первоклассного депо. И людей верных он в городе оставил. Помню, говорил об одной беспартийной женщине, связывал с ней большие надежды на период временной оккупации города. Поинтересуйтесь. Быть может, откроется не одна тайна Дновского железнодорожногс узла.
   К началу Великой Отечественной войны Дновский узел насчитывал всего четыре десятка лет со дня основания но и за этот короткий срок рабочие, машинисты станции и депо вписали несколько ярких страниц в его историю В ответ на кровавые события 9 января 1905 года они возвели баррикады на рельсах, прервали связь с управлением дороги и другими станциями. В дни Февральской революции дновцы не пустили литерный царский поезд в Петроград. А когда на подавление революционных питерских рабочих двинулись корниловские составы с полками Туземной ("дикой" дивизии), все паровозы в дновском депо оказались с закрытыми топками, без воды и... машинистов. Ни один из эшелонов не смог покинуть станцию.
   В это время в Дно из Пскова был послан отряд красногвардейцев, из Порхова прибыли две роты революционны солдат. На пути следования последнего эшелона в восьми километрах от Дно был разобран путь. А эшелон был самый важный - с боеприпасами и продовольствием. Большевистские агитаторы пошли к казакам. На митинге казаки решил возвращаться домой. Так дновские железнодорожники и красногвардейцы помогли ликвидировать корниловский мятеж.
   Тревожными, напряженными были для железнодорожного узла февральские и мартовские дни 1918 года. Войска германского кайзера вышли к Пскову. Через Дно туда спешно отправлялись эшелоны с подразделениями рождавшейся в огне боев Красной Армии. В городе размещался тогда отряд питерских рабочих, дновцы пополнили его новыми бойцами, помогли создать артиллерийскую батарею.
   За годы первых пятилеток железнодорожный узел расширился, превратился в крепкий, слаженный организм. Возраставшее в мире военное напряжение не обошло его стороной. В 1939-1940 годах многие дновские паровозные бригады приняли боевое крещение. В лютые морозы водили они к линии советско-финляндского фронта эшелоны с войсками, боевой техникой, боеприпасами.
   Лето 1941 года на берегах реки Шелони обещало быть щедрым на тепло и урожай. По утрам в низовьях и на лугах таяли туманы. Умытые июньской росой, в лучах восходящего солнца искрились льняные поля. В мелколесье на полянах рдела земляника. Стеной поднимались озимые хлеба.
   Но черная туча гитлеровской агрессии закрыла солнце. В первых числах июля бои с фашистскими войсками уже велись на улицах Острова. 9 июля наши войска оставили Псков. Дивизии вермахта устремились к Порхову, расположенному в 30 километрах от Дно. Натиск врага здесь сдерживали измученные непрерывными боями механизированный корпус генерала И. Д. Черняховского, 182-я стрелковая дивизия и 22-й стрелковый корпус. На границе Дновского района части корпуса нанесли контрудар по наступавшим немецко-фашистским войскам, но силы были неравны, и враг восстановил положение. 17 июля был занят Порхов.
   Героически отстаивали советские воины подступы к Дновскому железнодорожному узлу. Командир стрелкового корпуса бросил в бой последний резерв, оставив без прикрытия свой штаб. Гитлеровцы прорвались к нему, но взять не смогли. Группа связистов, возглавляемая заместителем политрука радиороты Арнольдом Мери, встретила фашистов пулеметным и прицельным винтовочным огнем. Отважный юноша был ранен, но продолжал командовать смельчаками. Ему удалось найти ящик с боеприпасами, и красноармейцы отбили новую атаку врага гранатами. Трижды раненного Мери отправили в медсанбат. За подвиг на подступах к городу Дно Арнольд Мери первым из воинов-эстонцев был удостоен звания Героя Советского Союза.
   В плане "Барбаросса" гитлеровские стратеги учитывали Дновский железнодорожный узел. По их замыслу ему, как и Острову, была предопределена роль трамплина для броска на Ленинград. 10 июля фашистская авиация впервые бомбила Дно и железнодорожный узел. Бомбила беспощадно. Летчики пикировали на жилые дома, расстреливали бежавших в укрытия.
   Взрывной волной сбросило с полотна железной дороги несколько вагонов. Два из них горели. Неожиданно пламя перекинулось на воинский эшелон, стоявший рядом.
   Кто-то крикнул:
   - В вагонах снаряды!
   Беженцы и молодые необстрелянные красноармейцы, давя друг друга, бросились к пристанционной каменной постройке. В этот момент на путях появился Зиновьев. Он схватил бежавшего впереди толпы бойца.
   - Взрыв... Там... Взрыв...- еле выговорил боец.
   - Ты что, осовел от страха? - Василий Иванович тряхнул парня и, уже обращаясь к остальным, крикнул: - Размялись, и хватит. Теперь - задний ход, да побыстрее! Никакого взрыва не будет!
   Подоспевшие командиры помогли прекратить панику. Дружными усилиями огонь потушили, вагоны со снарядами вручную откатили на главный путь. Вскоре эшелоны тронулись. Комендант одного из них, майор с седыми висками, на прощание предложил:
   - Поехали с нами, Василий Иванович. На фронте такие, как вы, ой как нужны.
   Зиновьев отшутился:
   - И рад бы в рай, да дела не пускают.
   Многие дновцы, особенно железнодорожники и бойцы истребительного батальона, теперь по нескольку дней не приходили домой. Дороги к фронту и на восток были забиты беженцами. Сквозь поток вагонов с растерявшимися и обезумевшими от горя людьми нужно было пробивать "зеленую улицу" воинским эшелонам. Машинисты и кочегары, окончив один рейс, на ходу перекусив, вновь поднимались в паровозные будки и мчали составы к Ленинграду, Новгороду, Старой Руссе, нередко преследуемые фашистскими самолетами. Вздыбливалась от взрывов земля, осколки прошивали насквозь вагоны, впивались в тендеры. Но мужественные железнодорожники не покидали своих постов. Сколько жизненно необходимых грузов доставили они к линии фронта!
   А она все ближе и ближе подходила к городу. 18 июля 1941 года на дорогах к Дно несли охрану группы истребительного батальона. Он был создан в первые дни войны из людей, не подлежащих мобилизации. В батальоне было немало бойцов, получивших военные знания в кружках Осоавиахима, а самый молодой из них - внук известного в городе сапожника Финогенова - Юра Бисениек командовал осоавиахимовским отрядом в средней школе, которую только что с отличием окончил.
   Первый сигнал о появлении фашистов поступил в 14 часов 30 минут с поста группы истребительного батальона у моста через реку Полонку. Принял его начальник линейного отделения милиции Иван Пашков. По телефону передал он известие дежурному райкома партии, а сам с небольшой группой помчался на автодрезине в район водокачки, где были замечены фашисты. Добраться не удалось. На одном из переездов попали под минометный и автоматный огонь вражеской разведки. Фашистов было около сотни, а у Пашкова 14 человек.
   - Отходите, отстреливаясь,- приказал Пашков,- я буду прикрывать отход.
   Бойцам удалось добежать до небольшого перелеска. А Иван Пашков был смертельно ранен. На минуту-другую он потерял сознание. Когда очнулся, услышал:
   - Рус, сдавайс!
   Собрав последние силы, он поднялся и в упор выпустил последние патроны из нагана в приближающихся фашистских автоматчиков...
   В 3 часа утра 19 июля со станции Дно под грохот боя на северной окраине города ушел последний эшелон в сторону Ленинграда. Как вспоминает чекист-партизан Михаил Поспелов, над станцией и городом плыл дым пожаров, смешиваясь с маревом от нагретых рельсов. Громадные языки пламени лизали крыши пристанционных построек и жилых домов. Но никто уже пожара не тушил.